- Может погибнуть женщина.
- В больницах полно умирающих, доктор, почему ты не плачешь возле их постелей? Вдруг это им поможет.
Я очень сентиментальный человек. Реву над просмотром Хатико и заранее запасаюсь салфетками, при перемостре фрагмента со смертью Муфасы. Меня может растрогать социальная реклама про маму и ребёнка или даже документальный фильм по Биберу, просто потому что я могу быть до разрыва счастлива за людей, которых совершенно не знаю. Так же как и до диких скачек пульса быть расстроенной чьим-либо горем. Но все эти чувства работают как-то локально и узконаправленно. На фильмы, книги, youtube ролики, новостную ленту контакта или любой другой социальной сети. За закрытыми дверями, закутавшись в одеяло и взяв в руки чашку чая, можно попускать слюни под какую-нибудь слезливую мелодраму или поставить лайк под "pray for Japan", заломать руки и тихо-тихо говорить самой себе о том, как это все печально. Но в реальной жизни, вне оболочки рефлексирования и уединения на место сочувствия и жалости приходит реалистичный цинизм. Потому что никому нахуй не сдались мои слезы и уверения в том, что "все будет хорошо". Лучше от этого никому не станет. Для разговоров время есть всегда, успеется.
Можно вспоминать бесконечные "поможем Гаити", множество перепостов и бравых речей о спасении пострадавших и в тоже время замечать бесчувственное равнодушие к бедам, что находятся совсем рядом. Потому что поддерживать на словах удивительно легко, а подорвать зад и до банальнейшего просто, не помочь старенькому дедушке купить продукты в магазине, это конечно посложнее. Мной, как и всеми, движет сострадание. Разница лишь в том, что я не упиваюсь этим состраданием, словно бы оно само по себе может что-то исправить. Ибо не сможет. Не поможет.
о личном